Метта

Метта Бхавана, практика любящей доброты, в традиции Тхеравады

Автор БХИКШУ КХАНТИПАЛЛО

«Любящая доброта, или метта: Всякий желающий начать медитацию с метта, должен подготовиться к тому, чтобы совершать усилия в своем отношении к предметам, животным и людям в повседневной жизни. К вещам, которыми мы пользуемся или с которыми работаем, следует относиться мягко, без грубости; для того, чтобы воздерживаться от грубости в уме, от антипатии любого рода, нам следует стараться не допускать проявлений грубости в телесных действиях и в речи. Будда увещевал группу из шести беспокойных монахов, поведение которых действительно было весьма несдержанным, не болтать громко, не говорить грубо, ибо такие поступки указывают на грубость ума. Далее, в повседневной жизни грубые телесные действия проявляются в хлопанье дверьми, в том, чтобы с шумом класть или ставить вещи на место, в суете, которая порождена ненавистью. Хорошо быть энергичными, но не торопливыми, если эта торопливость возникает вследствие медлительности других. Сравнивая людей с собой, т.е. проявляя гордость, мы затем проявляем суетливость, т.е. выражаем отвращение.
Прекрасная смесь нечистоты! Телесная грубость видна также в жесткости нашего лица, на котором нет улыбки. Необходимость исцеления очевидна; но для него требуется внимательность.

Не должна быть грубой и речь; поэтому надо избегать резких выражений; и тогда мы будем практиковать один аспект благородного восьмеричного пути. Резкие выражения включают всевозможные оскорбительные слова, будь то открытый гнев или внутреннее чувство обиды. Грубость тела и речи может выражаться без того, чтобы данный человек осознавал неправильность своего поведения; она может стать привычной; и если это так, можно ожидать малого числа друзей и многих неприятностей. Избавиться от душевной грубости, т.е. от отвращения, невозможно без усилия, направленного на эти два ее проявления

В случае, если мы на кого-то рассердились, хорошей практикой будет старание сдержаться от какого-либо ответа, устного или письменного, до тех пор, пока наше сердце не успокоится. Когда же мы почувствуем внутреннее спокойствие, мы сможем с большей ясностью рассмотреть любое затруднение; тогда может стать возможным спокойный разговор с данным лицом и избавление от существующей трудности. Импульсивность действует на стороне гнева и ничем не может заслужить для себя одобрения.

Следует быть мягкими по отношению ко всем животным в той мере, в какой это практически возможно. Они хотят жить, как хотим жить и мы, они не хотят большей дукха. В своей жизни они уже испытывают дукха больше, чем люди; а противодействовать ей они способны в гораздо меньшей степени. Нам не следует прибавлять к их жизни еще большее ее количество.

По отношению к другим людям желающему увеличить любящую доброту нужно быть настолько добрым и готовым помочь, насколько это возможно, всегда говорить дружелюбные успокаивающие слова. Приветливое «доброе утро!» — хороший способ начать день со вниманием к его значению: «Да будет ваше утро добрым!». Улыбка также может передать любящую доброту; и, если улыбка будет выглядеть слишком отличной от наших чувств, а потому чересчур искусственной, несколько спокойно сказанных слов окажутся лучшим средством. Действительно, немного пользы в том, чтобы лишь протирать окна, когда все товары в лавке сгнили! Необходимо заняться собственным сердцем при помощи медитации, в то же время совершая всевозможные описанные выше усилия.

А что можно сказать о теории, которая утверждает, что «нам необходимо вывести гнев из своей системы в столкновении с другим лицом»? Такое утверждение как будто опирается на предположение, что «нас сердит другой человек». Но в действительности это совсем не так. Когда он сердится, это его гнев; его сжигает собственное пламя отвращения; он обладает каммой, которую сам создает; зачем же при этом сердиться и мне? Хочу ли и я гореть в этом огне? Гнев подобен лесному пожару, где пламя перепрыгивает с одного дерева на другое; потому что когда сердце одного человека пылает, загорается сушняк в сердце другого. Этот сушняк представляет собою глубинную склонность к отвращению. Для меня нет никакой выгоды, когда загорается мое сердце; это означает лишь увеличение дукха. Обычно такими и оказываются результаты взаимных столкновений: они могут начинаться вполне мирно, но вскоре вступает в действие скрытая ненависть, за ней следуют обвинения; и вот вспыхивает ссора. Здесь для развития любящей доброты нет уже никакой возможности!

А как обстоит дело насчет «справедливого гнева»? Возможно, мы видим, как родители жестоко обращаются с ребенком; не будет ли тогда справедливым гнев и какое-либо действие? Если есть возможность мирно вмешаться, это хорошо; но любое вмешательство, подогреваемое гневом, не даст хороших результатов ни для одной из сторон; оно только ухудшит ситуацию. В такое время нужна твердость, а не гнев; и лицо с твердым и решительным умом, речью и телом будет иметь успех там, где «справедливо» гневающийся человек не сможет его добиться. Гнев всегда нездоров; и в учении Будды ему никогда нет оправдания. Он даже более достоин осуждения, когда выражается в вопросах религии, ибо дхамма служит уничтожению гнева и другой нечистоты.

Действенными будут искания прощения, если они предприняты обоими людьми по отношению друг к другу. Нередко буддийские монахи пользуются такой формулой, чтобы испросить прощения у других монахов, которых они могли обидеть даже только мысленно: «За все дурное, что было сделано по невнимательности умом, речью и телом по отношению к досточтимому господину, — пожалуйста, господин, простите меня за эти ошибки». Это создает гармонию в сангхе. Нечто подобное помогло бы покончить с враждой и среди мирян. Готовность помочь также представляет собой практическое выражение любящей доброты. Если мы видим, что нужно сделать в любой ситуации, мы охотно протягиваем руку помощи. Это означает, что всюду, куда бы мы ни шли, прежде чем сесть или отдохнуть, мы оглядываемся, чтобы увидеть, не требуется ли от нас какая-нибудь помощь. Это также представляет собой важный способ самовоспитания в совершении усилия. Но нужно внимательно следить за тем, чтобы наша «готовность оказать помощь» не оказалась такой суетой, которая возникает из отвращения и уже упоминалась выше. Подобная видимая деловитость легко может усилить напряженность.

Будда рекомендовал развивать в повседневной жизни четыре вида симпатии:
подношение милостыни, мягкую речь, благотворительные действия и беспристрастие. При надлежащей практике все они способствуют росту любящей доброты, а также увеличению числа друзей практикующего. Вряд ли есть необходимость объяснять эти принципы; но существует большая потребность в их практике.

После этого разбора практических аспектов любящей доброты в повседневной жизни и до того, как мы перейдем к обзору методов культивирования любящей доброты в практике медитации, мы представим здесь некоторые методы преодоления отвращения.

В комментариях рекомендуются девять таких методов; их можно перечислить в следующем порядке: видеть хорошее в человеке, к которому мы испытываем вражду; видеть, как гнев вредит нам самим; видеть, что и мы, и наш враг — суть обладатели собственной каммы; созерцать добродетели Будды в его прошлых жизнях; вспоминать тот факт, что все существа были нашими родителями и родственниками; вспоминать выгоды практики любящей доброты; исследовать вопрос: «на кого я сержусь? на волосы на голове?» и т. д.; раздавать милостыню.

(а) Видеть недостатки собственной практики дхамма: Следующие выдержки из проповедей являются наиболее подходящими материалами для размышления (цит. из «Висуддхи-магга», пер. бхикку Ньянамоли): «Монахи, если свирепые разбойники будут жестоко отделять одни члены от других двуручной пилой, тот, кто будет в этом случае хранить ненависть в сердце, не будет тем, кто осуществляет мое учение». Если в такое время мы не будем чувствовать ненависти, это поистине окажется совершенством любящей доброты! Насколько больший объем дхаммы необходим для достижения этого стандарта!

Или вот еще несколько стихов, над которыми стоит поразмыслить:
«Отплатить разгневанному гневом
Хуже, чем рассердиться первым;
Не воздавай гневом за гнев,
И ты выиграешь трудную битву.
Тот, кому приходится узнать гнев другого
И внимательно сохранить мир,
Способствует обоюдному благополучию:
Своему собственному и благополучию другого».

Наконец, можно вкратце процитировать проповедь о вредоносности гнева:
«Монахи, есть семь вещей, способствующих и помогающих врагу, возникающему в том, кто испытывает гнев, будь то мужчина или женщина. Что же это за семь? Вот, монахи, враг так желает своему врагу: «Да будет он уродлив!». Почему это так? Никакой враг не радуется красоте своего врага. Вот когда этот человек разгневан, когда он стал добычей гнева, когда он подчинен гневу, хотя бы он был хорошо вымыт и умащен благовониями, с тщательно убранными волосами и бородой, облачен в
белую одежду, — все же он уродлив в силу того, что оказался добычей гнева. Такова первая вещь, способствующая и помогающая врагу, который возникает в том, кто гневается, будь то мужчина или женщина. Далее, враг желает своему врагу: «Да сляжет он от боли!… Да не будет ему ни в чем счастья!.. . Да не будет у него богатства!… Да не будет он знаменитым!. .. Да не будет у него друзей!… Когда его тело после смерти разрушится, да не появится он вновь со счастливой судьбой в небесном мире!» Почему же это так? Ни один враг не радуется тому, что его враг идёт к счастливой судьбе. И вот когда этот человек разгневан, когда он стал добычей гнева, когда он подчинен гневу, он ведет себя недостойно в теле, в речи и в уме. Вследствие такого недостойного поведения при разрушении тела после смерти он появляется вновь в состоянии лишений; его судьба несчастлива; он оказывается в вечной тяготе, в аду, — и это из-за того, что стал добычей гнева». (Изучающему следует тщательно читать эту проповедь целиком и размышлять над ней.) После подобного размышления можно только сделать вывод о том, что нам еще многое предстоит сделать, что гнев — это и корень нездоровья, и препятствие; это поистине зло, от которого стоит отказаться!

(б) Видеть хорошее в человеке, к которому мы испытываем вражду:
Ум, управляемый отвращением, имеет одну характерную особенность: он отмечает чужие недостатки. Это — ум инспектора осушительной системы, который всегда ищет худшего и даже находит в нем удовольствие. Такой ум обладает постоянной критической направленностью; он разрушителен и всегда готов разорвать других на куски; в этом процессе он обычно прекрасно раздувает свое «я». Все это противоположно любящей доброте. Послушайте, что может сказать об этом Будда:
«Легко увидеть грехи других, свои же, напротив, увидеть трудно. Ибо чужие грехи рассеивают, как шелуху; свои же, напротив, скрывают, как искусный шулер несчастливую кость».
«У того, кто высматривает чужие грехи и постоянно раздражен, увеличиваются желания; он далек от уничтожения желаний». (Дхаммапада 252-253).

Рекомендуемый здесь метод заключается в том, чтобы обращать внимание на достоинства неприятного нам человека и не обращать внимания на его недостатки. На все, что достойно восхищения у этого другого человека, на все, что он делает хорошо, действительно лучше нашего, — на все это следует обращать внимание, как только наша внимательность осознает наличие вражды.

(в)Видеть, как нам вреден гнев: Следующее стихотворение из комментариев дает обильную пищу для размышлений:
«Представь себе, что враг повредил тебе
В его собственных владениях,
Зачем же и тебе стараться
Повредить свой ум? — Это не его владение.
«В слезах ты покинул семью;
Они были добры, они помогали тебе.
Почему же не покинуть своего врага —
Гнев, приносящий тебе вред?
«Этот гнев, которому ты предаешься,
Грызет глубочайшие корни
Всех хранимых тобою добродетелей, —
Кто же еще так глуп, как ты?
«Кто-то совершает неблаговидные дела,
А ты сердишься — как это может быть?
Или и ты хочешь подражать
Совершаемым им поступкам?
«Предположим, этот другой досаждает тебе,
Дразнит тебя дурным поступком,
Зачем же допускать возникновение гнева
И поступать, как хочется ему?
«Если ты рассердишься, ты, возможно,
Принесешь ему страдания, возможно, нет;
Но из-за вреда, приносимого гневом,
Ты сам, без сомнения, наказан сейчас.
«Если ослепленные гневом враги
Вышли на путь горя,
Намерен ли ты идти за ними по пятам,
Также охваченный гневом?
«Если твой враг причинил тебе вред
Вследствие твоего гнева,
Устрани свой гнев, ибо для чего
Вам обоим бесполезно тревожиться?
«Поскольку состояния сознания длятся лишь мгновенье,
Эти агрегаты, которыми совершен
Дурной поступок, уже исчезли;
Так на кого же ты сердишься?»
(См. ниже, (з))
«Кому должен повредить он, кто стремится
Повредить другому в отсутствие этого другого?
Твое присутствие — вот причина вреда;
Почему же тогда ты гневаешься на него?»
Эти стихи подчеркивают, где следует искать и найти ненавистное — в
собственном сердце, а не в чужом.

(г) Созерцание принадлежности каммы: Частью ежедневной практики буддиста является вспоминание следующих слов Будды:
«Я обладатель своей каммы, наследник своей каммы, я рожден из своей каммы, я связан со своей каммой; я пребываю в мире, опираясь на свою камму; и какую бы камму я ни создал, хорошую или плохую, я буду ее наследником. Все существа — он, они, она — суть обладатели своей каммы, наследники своей каммы, рождены из своей каммы, связаны со своей каммой, пребывают в мире, опираясь на свою камму; и, какую бы камму они ни создали, хорошую или дурную, они будут ее наследниками».
Можно уменьшить гнев и горечь, если чаще повторять в уме этот отрывок; ибо тогда мы обращаем внимание на этот факт, что пыль, которую мы сыплем на других, возвращается к нам и загрязняет нас самих; если мы плюем вверх, плевок только на нас. Как сказал Будда:
К тому, кто обижает безвинного человека, чистого и безупречного, — именно к такому глупцу возвращается зло, как тончайшая пыль, брошенная против ветра».
(Дхаммапада, 125)

(д) Созерцание дел бодхисаттвы: Другой способ добиться успокоения гнева состоит в том, чтобы вспомнить, как бодхисаттва, который в последующих жизнях должен был стать буддой Готамой, вел себя по отношению к тем, кто его мучил.
Существует ли хоть одно недоброе слово или действие, которое мы не смогли бы перенести после чтения и вспоминания такого рассказа, какой мы находим в 3-ей джатаке?
«Давным-давно бодхисаттва жил отшельником в лесу за Бенаресом, или Каши, как иногда называли этот город. Там, в своей хижине, он провел несколько лет в мирной медитации. Когда к нему приходили посетители, он учтиво принимал их, рассказывал им о дхамме, особенно о терпении. Поскольку люди слышали от него о благотворном действии терпения, поскольку он объяснял это качество столь многообразными способами и на столь хороших примерах, они забыли его первоначальное имя и стали называть его просто «Кхантивади», т.е. «проповедник терпения».

«Однажды во время жаркого времени года, царь Бенареса решил совершить выезд за город и приказал сделать необходимые приготовления. Парк был вычищен и украшен, соответственно вычищен и украшен город, слоны одеты в черпаки. В назначенный день его величество, в полном блеске своей царской
власти, в сопровождении царской стражи из амазонок, за которыми следовала процессия министров, его старших и младших жен, восседавших на слонах, отправился в прохладную тень парка через густые толпы горожан, выражавших ему почтение.

«Там его развлекали музыкой и плясками, состязаниями на воде, а также угощениями и выпивкой, так что он оказался совершенно пьяным. Женщины его гарема, услышав его храп, сказали: «3ачем нам утомлять себя, развлекая его? Давайте посмотрим, что делается в лесу!» И вот, оставив царя под охраной амазонок, предводительница которых держала царский меч, они разбрелись по лесу, смеясь, болтая и собирая цветы. Увидев его, седого, длинноволосого и длиннобородого, сидящего в спокойном молчании, они утратили всякую игривость и выразили ему почтение. Выйдя из состояния медитации, он предложил им воду и лесные плоды, а затем начал говорить о терпении. Он приводил такие хорошие примеры и давал такие тщательные объяснения, что слушательницы оказались полностью поглощены его речью.

«Тем временем царь проснулся — с затуманенными глазами и раздраженный. Оглядевшись, он пожелал узнать, куда ушли его царственные жены; когда ему сообщили об этом, он схватил меч и бросился за ними в погоню. Вскоре и он пришел к уединенной обители — и разъярился, обнаружив, что находящиеся здесь жены не обращают на него ни малейшего внимания.

«А в это время проповедник терпения продолжал свои призывы к женщинам, подняв вверх одну руку с мягким увещеванием. Разъярившийся царь с криком: «Посмотрим, где ты хранишь свое терпение!» отсек руку учителю. Последний спокойно ответил: «Ваше величество, видно, полагает, что терпение заключено в этой руке, тогда как оно, конечно, пребывает в сердце». Хотя присутствующие пытались удержать его, а перепуганные жены разбежались прочь, обезумевший от вина и ненависти царь продолжал рубить тело бодхисаттвы на куски; искалечив его так, что у того не осталось ни рук, ни ног, ни ушей, ни носа, он бросился вон. Говорят, что земля не смогла выдержать тяжести столь ужасной каммы, разверзлась и поглотила его. «Тем временем министры царя приблизились к умирающему учителю и умоляли его не проклинать всю страну, ибо древние риши внушали всем большой страх вследствие предполагаемой силы своей могучей ярости, — а проклясть только покойного царя, причинившего ему такие мученья. Бодхисаттва отвечал: «Да живет царь долго и счастливо! Я никого не проклинаю. Да будут счастливы все создания!» — и с этими словами умер.

«В древности жил некий святой,
Бывший образцом терпения;
Он сохранил терпение даже тогда,
Когда царь Каши четвертовал его».

(е) Вспоминание того факта, что все существа суть наши родители. Те, кто имеют доверие к учению о перерождениях, могут также припомнить такой отрывок: «Монахи, нелегко найти существо, которое ранее не было вашей матерью, вашим отцом, братом, сестрой, сыном или дочерью в этом неисчислимом круге рождения и смерти». Когда к другим людям у нас пробуждаются такие же теплые чувства, какие мы питаем к матери, отцу или к любому другому родственнику, — а в этом случае следует вспоминать отца и мать, лишь если они были любящими и понимающими родителями, — тогда наш гнев стихает. Хорошо поразмыслить над тем, как много забот и тревог перенесли наши дорогие родители — мать, отец или кто-нибудь другой — за время нашего воспитания; затем подумайте: «И этот человек, рассердивший меня, — он /она, они/ также был моим дорогим родственником. Он помог мне в столь многом, и теперь как могу я плохо о нем подумать?»

(ж)Вспоминание выгод любящей доброты. Существует одиннадцать таких выгод, перечисленных Буддой: «Такой человек счастливо засыпает, счастливым пробуждается, не видит дурных снов; он дорог людям, дорог и прочим существам; его охраняют дэвы (божества); ему не вредит огонь, яд, оружие; его ум быстро сосредоточивается; выражение его лица спокойно; он умирает без всякого смятения; и если даже не проникнет в высшие сферы, он получит повторное рождение в мире Брахмы». Эти выгоды будут
объяснены в конце раздела.

(з) Исследование вопроса: «На кого я сержусь?» Вспомните о непостоянстве: «Этот человек сейчас полностью изменился, изменились его ум и тело — так на что же я могу сердиться?» Или же вспомните все части тела (см. в этой главе раздел о непривлекательности тела): сержусь ли я на волосы головы? На волосы тела? На ногти, зубы или кожу?» и т.д. При помощи какого — нибудь такого метода мы находим, что сердимся не на данное лицо, которое оказывается растворенным благодаря этому анализу, а на свои собственные идеи и чувства. Размышление является хорошей причиной для начала проявления любящей доброты к самим себе.

(и) Дары. Этот метод можно испробовать в особенности тогда, когда другие способы не действуют. Если дар предназначен для того, чтобы разбить барьеры внутреннего отвращения к другим или отвращения других к нам, он должен быть хорошо предложен, что означает: по возможности с открытым сердцем, с приятным лицом и вежливыми манерами, когда потоки отвращения не поднимаются слишком высоко. Подарок должен иметь некоторую ценность для нас самих: очевидно, нет никакого смысла и никакой пользы в том, чтобы выбрасывать ненужный хлам и ожидать, что это исцелит вражду; такой дар должен иметь высокую цену для получающего. Следует проявить заботу о том, как украсить свой подарок, каким образом его поднести. Отдавая дары для этой цели, надо проявить такую внимательность и мудрость, какой мы только сможем добиться. Часто результаты превосходят ожидания. Необходимо начинать практику с самих себя, как это подчеркнуто в проповеди Будды о любящей доброте, которая начинается так: «Это должно быть сделано, чтобы достичь состояния мира» — и затем следуют пятнадцать пунктов, полезных в качестве опоры для роста любящей доброты. Мы кратко рассмотрим их друг за другом. Порядок этих факторов во взятом для этого переводе не всегда совпадает с порядком палийского оригинала, как это будет ниже показано в приводимом тексте.
Прежде всего, необходимо уметь, т.е. быть способным не лениться, стараться, не проявлять небрежности; ибо что может быть достигнуго вялыми людьми? Далее идет качество прямоты, т. е. все действия, каммы, тела и речи должны соответствовать заповедям; это качество дополняется честностью, т.е. обладание умом, подлинно соответствующим дхамме, в котором усилие и внимательность помогают осознанию нечистоты, а потому и способствуют избавлению от нее.
Человеку нельзя быть гордым. Гордость — это обычная болезнь тех, кто вступает на путь развития, в особенности там, где все зависит от собственной практики, а не от чужих благодеяний. Легкость при разговоре является следующим качеством в перечне и идет рука об руку с предыдущим, поскольку означает, что мы способны легко исправляться, что мы смиренны и желаем не противопоставлять упреку свое раздражение, что мы не ищем для себя извинений, а просто принимаем любые советы, которые дает учитель. Будда сказал: «Если ты спокоен, подобно разбитому гонгу, ты достиг нирваны, нет в тебе раздражения». (Дхаммапада, 134).

И затем, конечно, мы должны быть мягкими и вежливыми, не допускать грубых поступков, резко критического настроения или настроенности, которая соответствует человеку, ожидающему роста в любящей доброте. Следующим качеством в списке будет полная удовлетворенность, потому что зависть является врагом всего неудовлетворенного и всего лишь родственна отвращению. Миряне не в состоянии практиковать довольство малым, как его практикуют монахи; но в эти дни изобилия товаров и разных наслаждений необходимо некоторое довольство, если мы хотим оставаться здравомыслящими людьми. Легко удовлетворяться буквально значит «довольствоваться малым», так, чтобы мы не требовали от других затраты их собственных средств или времени, а, скорее, просто принимали бы все происходящее; это опять-таки легче для тех, кто покинул свой дом для монашеской жизни, нежели для домохозяев. Сходный фактор — не быть захваченным чрезмерной суетой, т.е. не выполнять такой работы, которая истощает нас; не делать слишком многого; значительное же число людей как раз предпочитает именно такой образ действий, так, чтобы у них не было времени взглянуть на собственную дукха. Бережливость в образе действий также легче для бездомных монахов и монахинь; однако она находит применение также и в мирской жизни. Но это качество не означает скупости: великодушие к другим, бережливость для себя — вот что это такое. Успокоенные чувства — трудная вещь в мирской жизни, где налицо так много удовольствий и развлечений! Все же медитирующий мирянин скоро узнает, как возбуждают ум чувственные удовольствия! Далее идет разумность поведения, ибо заблуждающийся человек не поймет, какие вещи вызывают потрясения ума, но не следует проявлять чрезмерную смелость. Часто разум идет рука об руку с высокомерием или со смелостью в худшем понимании этого слова.

Не следует уподобляться вороне, которая так и шныряет глазами, стараясь отовсюду что-то получить, а также не пыжиться и не выставлять себя напоказ, как поступает ворона. Не поддаваться эмоциям толпы — довольно свободный перевод, ибо термин подразумевает умение что-то получить от людей, печалясь их печалями и радуясь их радостями. Любящая доброта не возникает в сердце такого человека, который озабочен бесчисленным множеством внешних действий, обычными мотивами которых оказываются алчность, отвращение и заблуждение. Последним качеством будет воздержание от путей, порицаемых мудрыми; при этом обратите внимание на то, что здесь упоминаются «мудрые люди»: не следует воздерживаться от того, что порицают глупцы, поскольку они видят заслуживающее порицания там, где его нет, а в то же время их практика заслуживает порицания, потому что она нездорова и приносит вред. Теперь перейдем к методам медитации; последним может предшествовать повторение наизусть различных стихов, предметом которых будет любящая доброта, или включение их в медитацию. Вот небольшой выбор. Сначала предлагается перевод некоторых стихов на пали, написанных в прошлом каким-то неизвестным практикующим; их повторяют, согласно традиции, на Шри Ланке:

«Когда ты увидишь, что, подобно тебе самому,
Каждое существо ищет счастья, тогда терпеливо расти
Любовь ко всем существам.
Да буду я всегда счастлив,
Да освобожусь навеки от дукха,
Вместе с друзьями и безразличными существами.
Да будут счастливы и враги.
Да будут счастливы всегда и все существа
Внутри границ этого города,
А также существа из других стран,
Также и люди других сообществ
Из всех окружающих нас стран,
Все сотворенные и дышащие создания,
Все личности, все существа —
Да будут они счастливы в своей судьбе —
Женщины так же, как и мужчины,
Благородные, непросветленные,
Дэвы, люди, несчастные —
Все, пребывающие в десяти направлениях!»

Эти стихи дают общее представление о направленности любящей доброты; ниже об этом будет сказано более подробно. Такая тактика устремлена, во-первых, на самого себя, а затем — на различные категории друзей, безразличных личностей и на врагов; далее она распространяется в разных направлениях, охватывая некоторые сферы, и, наконец, включает в себя все классы существ, становясь бесконечной и распространяясь в десяти направлениях: на север, на северо-восток и т. д. а также на зенит и надир.

Простое палийское песнопение, опять первоначально появившееся на Шри-Ланке, также подчеркивает тот факт, что мы начинаем практику с самих себя — и распространяем некоторые мысли, которые могут лечь в основу любящей доброты:

«Ахам авэро хоми (да буду я свободен от вражды) Пауза
Абьяпаджджко хоми (Да буду я свободен от злобы) Пауза
Анигхо хоми (Да буду я свободен от телесных и душевных страданий)
Пауза
Сукхи аттанам парихарами (Да сумею сохранить свое счастье) Пауза
Саббе сатта (Все существа, кто бы они ни были)
Авэра хонту (Да будут свободны от вражды) Пауза
Саббе сатта (Все существа, кто бы они ни были)
Абьяпаджджха хонту (Да будут свободны от злобы) Пауза
Саббе сатта (Все существа, кто бы они ни были) Пауза
Анигха хонту (Да будут свободны от душевных и телесных страданий)
Пауза
Саббе сатта (Все существа, кто бы они ни были)
Сукхи аттанам (Да сумеют сохранить собственное счастье).

В этом отрывке «вражда» — это мысли отвращения, тогда как понятие «злобы» покрывает действия тела и речи, коренящиеся в этом отвращении. То, как мы охраняем собственное счастье и счастье других людей, было уже показано выше в рассказе об акробате и его ученице; далее мы поясним этот пункт рассказом о размышлении царя Пасенади о собственном благе.

В буддийских странах принято повторять тысячи раз в день знаменитую проповедь Будды «о любящей доброте, которую следует практиковать». Для тех, кто не знает пали, здесь дается перевод этой проповеди метрической прозой:

(1)«Вот что нужно делать человеку, искусному в душевном здоровье,
Для обретения мирного состояния ума:
Он должен быть способным, честным, прямым и не гордым,
Легким в разговоре, мягким, вполне довольным,
Легко удовлетворяющимся, не поддающимся чрезмерной суете
И бережливым в своем образе действий;
С успокоенными чувствами, разумным, не смелым,
Не поддающимся эмоциям толпы,
Воздерживающимся от путей, порицаемых мудрыми;
(И вот мысль, которую надо всегда хранить:)

(2) Да живут все существа счастливо и безопасно,
Да радуются их сердца в самих себе,
Каким бы ни было дыхание их жизни,
Будут ли они хрупкими или очень сильными,
Все без исключения — длинные, короткие,
Средней величины, большие или малые,
Или толстые, видимые или невидимые,
Пребывающие вдали или вблизи,
Те, которые здесь, те, которые ищут существования;
Да радуются все существа в самих себе.
Пусть ни одно из них не разрушает другое,
Не презирает другое на каком-либо пути или месте;
Не желает другому какого-либо вреда
Вследствие вражды или досады.

(3)«И точно так же, как мать, рискуя жизнью,
Любит и охраняет своего сына, своего единственного сына,
Так и он да растит эту бесконечную любовь
Ко всем, кто живет во вселенной,
Распространяет ее от возвышенного сознания
Вверх, и вниз, и через весь мир,
Незатрудненную, свободную от ненависти и вражды.
Стоя, во время ходьбы, сидя
Или лежа, все еще свободный от дремоты,
Да будет он упорен в этой внимательности.
Говорят: здесь божественная обитель.

(4)«А когда он так живет, вполне свободный от каких-либо мнений,
Добродетельный, достигший совершенного прозрения,
Изгнавший жажду чувственных желаний, —
Он, несомненно, не войдет более во чрево матери».

Мы уже поясняли пятнадцать факторов, упоминаемых в первой части проповеди. После них следует (2) перечисление тех видов мыслей, которые следует культивировать; кое-что о них будет сказано и ниже. Следующий раздел (3) содержит обзор результатов практики — сперва в виде сравнения любящей доброты с нежной любовью матери к своему единственному сыну. Любовь такого рода, которая никогда не причиняет вреда другим, должна распространяться на все создания во всех состояниях существования. Интересно при этом отметить, что Будда избегал сравнения любящей доброты с любовью любовников, как мы это нередко встречаем в других духовных традициях. Досточтимый Ньянамоли в своей «Практике любящей доброты» замечает, что такая любовь «зачастую представляется пожирающим пламенем и, следовательно, иногда стремится к очищению через мучение и насилие мученичества». Любовь матери несравненно ближе к идеалу метта, нежели чувства любовников, потому что она оказывается гораздо менее эгоистичной. См. также замечания о камма в главе 3, Зю. В то время, как камма ограничена, метта может стать неограниченной благодаря расширению в джхане. Тогда лучами любящей доброты оказывается пронизан весь мир, даже целая вселенная. Ниже приводится отрывок из проповеди, который показывает также, как это можно сделать. Последняя часть проповеди (4) представляет собой напоминание о том, что любящая доброта, даже практикуемая на уровне джханы, не приведет к освобождению; благочестивые буддисты или подвижники других религий должны иметь в виду этот пункт. Хотя наша мягкость столь же обширна, как и вселенная, хотя поэтому мы освободили свое сердце от узких страстей, все же остаются в целости понятия о «я» и различные мнения, все же налицо тонкая привязанность к бытию — становлению; таким образом, необходимо развитие также и мудрости.

Последний отрывок, который мы здесь дадим, представляет собой часто повторяющуюся формулу развития джханы при помощи любящей доброты:

«Некто пребывает здесь с сердцем, полным любящей доброты,
распространяет ее на одну четверть мира, равным образом и на вторую четверть,
также и на третью, и на четвертую, а также вверх, вниз, вокруг и повсюду и ко
всем, как к самому себе; он пребывает с сердцем, переполненным любящей
добротою, возвышенной, безмерной, без вражды или недоброжелательства,
распространенной на всеобъемлющую вселенную».

Этот отрывок служит основой для развития любящей доброты направленным методом, который будет объяснен ниже. Полный успех этого способа можно увидеть в наши времена в рассказах о любящей доброте досточтимого ачаана Муна; те, кто могли воспринять ее, утверждали, что она распространялась через всю вселенную и на все планы существования. См. вдохновляющие повествования об этом в книге «Жизнь пхрачаана Муна, мастера медитации».

Теперь мы подходим к вопросу о том, как следует развивать любящую доброту во время сиденья в медитации. Любовь к другим существам бывает успешной лишь тогда, когда мы правильно любим самих себя. Любовь к самому себе означает сравнительное отсутствие внутренних конфликтов и ненависти к
самому себе. Она подразумевается в словах приведенного ниже напева: «Да сумею я сохранить свое собственное счастье!» Лучше всего оно сохраняется созданием хорошей каммы — как можно больше и как можно чаще. Когда царь Пасенади пришел увидеть Будду, он так говорил о себе: «Господин, когда я удалился и пребывал в уединении, в моем уме возникло такое размышление: кто любит себя? кто не любит себя? И тогда, Господин, я подумал: те, кто практикуют неправильное поведение телом, речью и умом, — они не любят себя. Даже если они и скажут: мы любим себя, они все же не любят себя. В чем здесь причина? Они относятся к самим себе так же, как ненавидящий к тому, кого ненавидит. Поэтому они не любят себя. Но что же касается тех, которые практикуют правильное поведение — телом, речью и умом, — они любят себя. Даже если они скажут: мы не любим себя, они все же любят себя». (Ангуттара-никая)

Будда выразил полное согласие с наблюдениями царя. Такая любовь подчеркнута в одном изречении Будды:

«Я постиг все уголки своего ума и не нашел никого дороже самого себя. Свое «я» одинаково дорого всякому. И тот, кто любит себя, никогда не повредит другому». (Висуддхи-магга, IX)

Чтобы способствовать этой истинной любви к себе, попытайтесь во время сидячей медитации обнаружить в области своего сердца чувство дружественной теплоты. Медитирующему следует постараться дойти до сердца, углубиться, найти это чувство и затем распространить его по всему телу. Если мы не сумеем найти никакого подобного чувства, тогда надо воспользоваться повторением про себя следующих слов: «Да буду я счастлив, да пребуду я в мире, да пребуду я в безопасности», до тех пор, пока мы не создадим такое чувство. При этом важно выйти из головы и спуститься к нижней части тела. Любящая доброта, заключенная в голове, — это всего лишь слова. Если чувство любви все еще не появилось, попытайтесь применить следующий мысленный образ: надо увидеть в сердце почку белого лотоса; и когда она будет прочно там удерживаться, заставьте ее раскрыться, чтобы из ее центра появились золотые лучи. Пусть этот свет, стимулирующий чувство, распространится по всему телу.

Как много времени мы потратим на себя — будет зависеть от личных обстоятельств; но мало будет пользы переходить на других, пока не будет установлено какое-то количество метта по отношению к самому себе. Для начала всегда пригодны добрые друзья; но это не относится к лицам, с которыми медитирующий имеет половое общение. Лучше не включать такую личность в медитацию любящей доброты, потому что в таком случае метта может превратиться в камма, в чувственную любовь, называемую «ближайшим врагом», которого следует остерегаться. Не переключайтесь с одного друга на другого слишком быстро: каждой личности следует отвести несколько минут, прежде чем переходить к следующей. И можно посоветовать практиковать любящую доброту ежедневно, пользуясь теми же друзьями, в том же самом порядке, ибо тогда ум привыкает к стереотипу. Спустя некоторое время должна появиться возможность отметить внутри себя уменьшение напряженности и возрастание любви к тем друзьям, на которых мы практикуемся; эта любовь проявится в повседневной жизни.

И когда любящая доброта станет притекать к нам равномерно, можно перейти к людям, которые нам безразличны, с которыми мы просто знакомы, к которым не испытываем ни любви, ни вражды. Тонус чувства должен поддерживаться таким же, каким он поддерживался в случае друзей; если он не будет таким, необходимо больше поработать над метта к своим друзьям. Об успехе с безразличными людьми можно судить но тому, как мы их приветствуем, как относимся к ним в повседневной жизни.
Благодаря этому способу можно приобрести много новых друзей! После того, как любящая доброта распространилась таким образом и на безразличных людей, медитирующий наконец обращается к тем, к кому чувствует враждебность. Здесь во время сосредоточения внимания на таких лицах, будь то сосредоточение на зрительных образах или использование для данной цели их имен, нужна большая осторожность, чтобы у практикующего не возникло никакого недоброжелательства, которое могло бы поколебать любящую доброту.

Этот «дальний враг» противоположен любящей доброте; всегда нужно его остерегаться. Если возникнут подобные мысли, следует быстро вернуться к образамдрузей.
В конце концов мы видим, что друзья, безразличные люди и враги — все это одно и то же; и мы можем смотреть на них с одинаковой любовью и относиться к ним любовно. Затем ум может идти далее — распространять любящую доброту по всем направлениям, переносить ее с отдельных личностей на все живое, — и тем самым развиваться на пути джханы. Мы всегда можем узнать, хорошо ли идет наша практика метта, поскольку она становится бессловесной, но полной чувства.

Последний метод имеет широкое применение; однако для некоторых людей оказываются действенными также и три других. Первый из них — это направленное распространение любящей доброты. Установив метта внутри самих себя, проникайтесь ею в каждое из шести направлений, начиная со всех существ прямо перед собой. Можно пользоваться словами или чувствами; но последние более эффективны. Мы чувствуем, как будто бы все находящиеся перед нами существа пронизываются нашей метта — так далеко и так сильно, как мы способны это сделать. Через несколько минут направьте внимание на все существа, находящиеся справа, затем на тех, которые находятся позади, слева, внизу и наверху. Этот метод наполнения любящей добротой шести направлений можно применять в качестве медитации, дополнительной к нашему главному предмету, а также практиковать его в течение десяти-пятнадцати минут до начала периода сиденья или после его окончания.

Если имеется возможность распространять любящую доброту в пространстве, т.е. распространять ум-сердце, наполненное любящей добротой, скажем, сперва на комнату, затем на дом, после — на несколько домов, на улицу, на город и т.д., тогда это будет второй формой практики. Но так же, как и в случае описанного выше метода, не следует обманывать себя, как это делал человек, чья история будет рассказана в следующей главе: он ежедневно практиковал «безграничную метта», а затем ругал
своего слугу.

Последний способ — переходить к различным группам существ. Для его практики необходима некоторая уверенность в разнообразных возможностях второго рождения, как этому учил Будда. Обычно пользуются тремя группами существ: это все дэвы (божественные существа), все человеческие существа, все несчастные создания (в сферах ниже человеческой, включая духов, животных и обитателей ада). Людей можно разделять на мужчин и женщин, на благородных и обычных; все вместе это составляет шесть групп. Такой способ можно практиковать в сочетании с десятью направлениями (восток, запад, север, юг, северо-восток, юго-восток, . . .зенит, надир), меняя каждое направление и безмолвно медитируя в течение одной или двух минут в каждом случае, начиная так:
«Да будут счастливы все женщины восточного направления (западного, северного и т. д. )»
«Да будут счастливы все мужчины восточного направления (западного, северного и т. д. )»

При затрате одной минуты медитации на каждую из этих категорий проходит целый час! Медитация данного типа оказывается весьма подходящей для начинающего и для человека с крайне рассеянным умом; она также очень полезна для лиц, обладающих сильным отвращением или горечью. Медитацию можно сократить, пользуясь лишь первыми тремя категориями (дэвы, люди, несчастные существа), или можно пользоваться этими тремя категориями в течение более долгого времени на каждое направленное подразделение. Можно также изменять и словесную форму, если мы чувствуем, что формулы «да будут свободны от вражды», «да будут свободны от вредоносности», «да будут свободны от страданий ума и тела» дают нам лучшие результаты, чем формула «да будут счастливы». Эта медитация весьма действенна, особенно, когда повторения каждой строки с силой пробуждают любящую доброту.
Итак, до сих пор в любящей доброте подчеркивалось ее качество, практикуемое во взаимоотношениях с другими людьми. Действительно, такое качество нельзя назвать метта, если оно ограничивается сентиментальной нежностью к животным. Но важно, чтобы и они также были пропитаны любящей добротой, ибо, когда налицо такое к ним отношение, нам нечего бояться какого бы то ни было животного, даже свирепых хищников или ядовитых тварей: они не нападут на того, кто обладает сердцем, сильным в метта.

Рассказывают множество историй о тиграх, которые не беспокоили медитирующих монахов; некоторые из таких повествований мы находим в «Жизни пхра ачаана Муна, мастера медитации». В Таиланде и до сегодняшнего дня занимающихся медитацией монахов редко беспокоят змеи или другие смертельно опасные животные; так что эти монахи могут жить мирно и без страха в пещерах или у подножий каких-либо деревьев. Если человек испытывает страх перед животными, скажем, перед змеями или перед пауками, тогда действенным окажется следующий распев, за которым следует некоторая медитация:

«Моя любовь к вирупаккхам,
А также к эрапатхам;
Моя любовь к чабьяпуптам,
А также к черным готамам.
Моя любовь к не имеющим ног,
Моя любовь к двуногим,
А также и к четвероногим,
Также и ко многоногим.
Да не вредят мне безногие,
Да не вредят мне двуногие,
Да не вредят мне четвероногие,
Да не вредят мне многоногие.
Все создания, все дышашие твари,
Все существа без исключения —
Да не вредят они мне, да увидят
счастье,
Да не придет к ним никакой вред!
Бесконечен Будда!
Бесконечна дхамма!
Бесконечна сангха!
Но конечны все ползучие существа:
Змеи, скорпионы и стоножки,
Пауки, ящерицы, крысы.
И вот я произнес эти слова,
Слова предупреждения и охранения,
Так пусть же все эти существа идут прочь!
Его, Благословенного, я почитаю,
Семь самма-самбуддх я почитаю».

(Нельзя сказать в точности, какие змеи имеются в виду под этими четырьмя наименованиями; для повторения на европейских языках можно их изменить таким образом:
«Моя любовь к владычицам-кобрам, также и к питонам, моя любовь к гадюкам, ужам, а также и к черным готамам»)

Будда рекомендовал эти стихи, когда один монах скончался от укуса змеи; и они как будто оказываются действенными до настоящего времени! Автор слышал лишь об одном монахе, который умер от укуса змеи; это был молодой американец, живущий в одиночестве; он, несомненно, или имел очень малую подготовку у какого-либо подлинного учителя, или совсем не имел ее. С другой же стороны, монахи, которые даже во время прохождения стада диких слонов не могли покинуть тропу джунглей, где находились из-за крутизны местности, и сидели, медитируя о любящей доброте, не подвергались никакой опасности.

Сам Будда воспользовался любящей добротой, встретившись с обезумевшим слоном Налагири. Двоюродный брат Будды Девадатта подкупил погонщиков слона, чтобы они выпустили на улицы города это свирепое животное именно тогда, когда Будда и монахи шли собирать подаяние. Увидев мчавшегося по улице трубящего слона с налитыми кровью глазами, оттопыренными в сторону ушами и напряженным хвостом, все монахи, кроме Будды и сопровождавшего его досточтимого Ананды-тхеры, разбежались по сторонам. Будда направил на животное столь мощный луч метта, что слон утратил всю свою агрессивностъ, подошел к Будде, опустился перед ним на колени и взял прах от его ног.

Другая попытка завистливого Девадатты умертвить Будду была предпринята с помощью группы стрелков из лука, которые должны были застрелить Будду, когда он проходил по лесу. Будда намеренно пошел по тропе, где они расположились; и вот, шагая, он сосредоточился на метта. Все стрелки бросили свое оружие, умоляя о прощении; выслушав дхамму, они стали преданными учениками Будды. Такой сильной может оказаться любящая доброта! Ее силой пользуются также и для исцелений. Обладающие такой способностью могут лечить других благодаря собственной практике метта, которая, возможно, имела место в прошлой жизни. И желающие помогать другим, исцеляя их, должны предпринять эту практику уже сейчас и, таким образом, усиливать и очищать свою любовь ко всем живым существам.

Данное обстоятельство приводит нас к рассмотрению преимуществ любящей доброты, перечисленных Буддой. Первым из одиннадцати преимуществ твердости в любящей доброте оказывается качество счастливого сна: мы засыпаем со здоровым предметом мыслей, метта, который растворяет всякое напряжение. Практикующий просыпается счастливо: он не бывает сонным, не знает плохого настроения, просыпается свежим, счастливым и энергичным.

Практикующий не видит дурных снов, ибо ничто не влияет на человека, тело, речь и ум которого практикуют дхамму и который поэтому мало захвачен конфликтами. Практикующий добр к людям: куда бы он ни шел, он не вносит непонимания, а приносит только гармонию и мир. Практикующий добр не только к людям: это означает, что духи и прочие невидимые существа не вредят медитирующему, поскольку он охранил себя этим превосходным орудием любящей доброты. Божества охраняют практикующего, ибо по мере того, как ум становится более спокойным и очищенным, он приобретает сходство с умом дэвов; зная это, они пожелают ему добра и охранят медитирующего от опасности.

Практикующему не вредят ни огонь, ни яд, ни оружие, ибо кто пожелает напасть на человека, который действительно укрепил свою любящую доброту? Ум практикующего легко сосредотачивается благодаря отсутствию сильной ненависти и нечистоты, благодаря тому, что любящая доброта устраняет некоторые препятствия, являющиеся следствием нездоровой каммы в прошлом. Выражение его лица становится сияющим, ибо оно передает находящуюся в сердце любящую доброту; смысл этого выражения может заключаться и в том, что наше лицо становится сияющим само по себе — без множества дорогостоящих кремов и лосьонов. Практикующий умирает без смятения, так как мрачные настроения или страхи не действуют на человека, ум-сердце которого к этому времени прочно утвердились в метта; такое состояние ума оказывается хорошим основанием, которое обеспечит превосходное новое рождение. Практикующий достигнет мира Брахмы, если не более высокого, ибо если он не становится благородным существом в момент смерти, он, без сомнения, возродится в сфере тонких форм, таких, как божество Брахма, живущее здесь в прекрасных и очищенных состояниях ума. И если он знает дхамму, он вспомнит, что даже небесный мир Брахмы непостоянен, а потому почувствует побуждение продолжать практику медитации, пока не будет достигнут один из благородных путей, пока не будут достигнуты его плоды.

Следует отметить, что десять из перечисленных выше преимуществ обнаруживаются в этом мире, и лишь одно из них относится к будущей жизни. Несомненно, этого должно быть достаточно, чтобы привлечь даже самую скептическую личность, которая не чувствует доверия к учению о повторных рождениях!
Практика любящей доброты очищает эмоции, делает практикующего подлинным человеком; она делает его истинным буддистом. Нельзя считать себя последователем Будды, проявлявшего такую великую любящую доброту и такое сострадание к миру, если наш гнев все еще не сдерживается, если наше сердце все еще запятнано горечью. Даже несмотря на то, что такой человек может знать всю Абидхамму (т.е. объемистые труды по буддийской психологии), даже выучит ее от начала до конца, он не считается буддистом до тех пор, пока не будет вести себя, как буддист, т.е. в духе любящей доброты. И те, кто предпринимают практику пути бодхисаттвы для конечного достижения состояния будды, должны, согласно традиции тхеравады, практиковать любящую доброту как совершенство, парами, как некое качество, которое переносит практикующего через океан рождения и смерти вместе с другими людьми. Невозможно вести к практике дхаммы других людей, если в собственном «я» не будет прочно установлена метта. Если другие люди увидят, что практикующий рассердился или проявил неприязнь, разве не скажут они себе: «Ну, и он таков же, как все; чему мы можем от него научиться?» Только метта и другие виды практики дхаммы способны успокоить бурные волны эмоций, так что практикующий сохраняет внутреннюю прохладу, когда другие люди охвачены пламенем. Все школы буддизма рекомендуют практику сострадания как для посвященного последователя, так и для мирянина, как для того, кто стремится к пути архата, так и для того, кто стремится к состоянию бодхисаттвы.

А в том, кто не развил любящей доброты, нет и сострадания; ибо как можно испытывать симпатию к чужим печалям, если наша любовь не преодолела узкие стремления к самоудовлетворению? Человек, лишенный сострадания, безразличный или черствый, никогда не будет способен по-настоящему понять радость других, а потому, вероятнее всего, окажется добычей зависти. Также при отсутствии любящей доброты, сострадания и сорадования душевное равновесие наверняка будет отсутствовать, так что практикующий будет отдан на милость неукротимых коней страсти, которые тянут его в разные стороны. Будда часто высоко оценивал культивирование этих четырех качеств, называя их божественными обителями, превосходнейшими состояниями, ведущими к освобождению сердца; но без культивирования метта остальные не будут плодотворными.

В заключение приведем похвалу любящей доброте в словах Будды: «Монахи, какого бы рода ни были заслуги, все они не стоят одной шестнадцатой части сердца, освобожденного любящей добротой; своим блеском, сияньем и лучезарностью сердце, освобожденное любящей добротой, далеко их превосходит. Как любой свет всех звезд не стоит одной шестнадцатой части света Луны и как в последний месяц дождей, осенью, когда небо остается ясным, солнце, поднимаясь на небеса, своим блеском, сияньем и лучами прогоняет с небес всякую тьму; как в то время, когда ночь переходит в рассвет, утренняя звезда блестит, сияет и испускает лучи, — так и всевозможные виды мирских заслуг не стоят одной шестнадцатой части сердца, освобожденного любящей добротой».